РЕСПУБЛИКА БАШКИРИЯ. МАЛЬЧИШКА ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ

Молодые старички. Такое фото уфимских мальчишек голодного военного времени нашли мы «Красной Башкирии» за 1942 год

Уфимский подросток спас во время войны несколько человек от голодной смерти

В последние годы в нашей стране обратили внимание на «детей войны». Не только тех, кто был «сыном полка», партизанил или трудился в тылу, но и тех, кто ещё не мог воевать или стоять у станка, но тем ни менее, достойно проявил себя. Наш рассказ о двенадцатилетнем уфимском парнишке, спасшем от голодной смерти свою семью и соседа-инвалида.

Военное детство в тифозном бараке

Володя Макаров жил во время войны вместе с родителями в бараках, построенных ещё в конце гражданской войны за Уфой для больных сыпным тифом. Это были приземистые сооружения с общим коридором и засыпными стенами. Последний барак здесь снесли только в 1970-х. Сейчас на их месте Северный автовокзал и большой заросший пустырь.

Молодые старички. Такое фото уфимских мальчишек голодного военного времени нашли мы «Красной Башкирии» за 1942 год

Удивительно, но в военное время квартира Макаровых считалось вполне сносным жильем: отдельная комнатка с кухней. Больше того, им в отличие от других не подселили эвакуированных. Но «везенье» объяснялось просто: отец до войны переболел туберкулезом и желающих жить с ним в одном помещении не было. Иначе поместили бы ещё минимум троих, поскольку даже официальная санитарная норма в Уфе составляла всего 2,5 кв. метра. Но и её никто не соблюдал и люди спали прямо на полу.

Здесь располагались тифозные бараки, где во время войны жила семья Макаровых. Фото автора

Глава семьи трудился на заводе № 26 – нынешнем УМПО, а мать санитаркой в госпитале.

– Поначалу было терпимо, – вспоминал Владимир Васильевич. – В первую военную зиму в городе по выходным устраивали ярмарки, на которые колхозники привозили картошку и другие продукты. И цены не кусались – милиция строго следила за этим. Так пуд гороха, отстояв очередь, можно было купить всего за 50-60 рублей.

Весной пошла трава, потом ягоды, грибы. Рыбалка выручала. Мать варила уху, а Вовка торжественно нес её в банке отцу на завод.

«Доходит» наш отец»

Но в начале зимы 1942 года положение сильно ухудшилось. Выросли очереди за хлебом, почти исчезли другие карточные продукты. Официально это объясняли засухой и войной. Но уфимцы связывали перемену с новым первым секретарем Башкирского обкома уроженцем Украины Семеном Задионченко. Именно после его появления в Уфе не стало ярмарок, а цены на рынках стали диктовать спекулянты. Излишки, что имелось в колхозах, изымались по приказу «первого» в счет сверхплановых поставок. О людях этот «варяг» думал меньше всего. В Уфе начался голод.

Резко сдал отец, хотя мастера и заставляли рабочих съедать хлеб и тарелку «затирухи» в их присутствии. Но скудное питание не восполняло нагрузки.

Для экономии сил часть рабочих, в том числе и отец нашего героя, перестала уходить домой, опасаясь, что им потом не хватит сил вернуться на завод. Но и это не спасало – дистрофия косила людей. Некоторые теряли человеческий облик и начинали вылизывать тарелки в столовой за другими. Резко вырос травматизм.

– «Доходит» наш отец, – обреченно сказала Вовкина мать в январе 1943-го, когда она вернулась домой после свидания с мужем. – Пропадем и мы с тобой.

Мать получала карточки служащего, а работа у неё была такая, что не всякий мужик выдюжит. Одна переноска раненых чего стоила. А ещё их нужно было мыть, брить, ставить судно. «Легкораненых» в тыловой Уфе не было. Вовка, пугаясь заметил, как мамка сильно похудела и почернела.

«Стратегическая» проволока

Слова матери так резанули слух мальчишки, что он сам себе дал клятву, что не позволит умереть родителям. Где-то нужно было срочно достать еду. Лихорадочно перебрал в детских мыслях всё, что мог. Зимняя рыбалка отпала сразу. А если охота? Сбегал за советом к друзьям. Один из старших товарищей предложил вынести по частям немецкий автомат с завода, где он работал учеником в «литейке» и куда свозили трофейное оружие. Вовка отказался. Кто-то посоветовал ловить зайцев на петли. Идея понравилась.

– Лучше всего подойдет тонкая нихромовая проволока, – подсказал одноногий сосед-инвалид войны дядя Леша.

Но оказалось, что достать подобную проволоку очень сложно. На Черниковских рынках за её продажу хватали и отдавали под суд.

– Поищи на Верхнеторговой площади, – посоветовали местные торговцы. – Если денег нет, поменяют на свинец.

Вовка на подножке «товарника» добрался до уфимского вокзала и сумел на рынке, там, где сейчас «Гостиный двор», поменять две свои свинцовые биты на пять метров проволоки. Счастливый вернулся домой и сразу к соседу. Тот сделал четыре петли, объяснил, где и как ставить. Ошпарил кипятком, чтобы отбить запахи. Потер хвойной веточкой.

В тот же вечер Вовка на самодельных лыжах перебрался через Белую и в перелеске на заячьих тропах установил свои орудия. Ещё затемно отправился проверять. Попался один небольшой заяц. Но и это было успехом. На удачу с первого раза он даже не рассчитывал.

Дома мать быстро обработала «косого». Сварила бульон, который они вместе с сыном съели. Тарелку супа отнесли дяде Леше. А потом мать, уходя на смену в госпиталь, понесла мясо отцу: «Заставлю всё съесть при мне».

Охотничье счастье переменчиво. Зайцы ловились не всегда, но изредка попадалось и по два зверька. Случались и потери. Как-то бродячая собака унесла ушастого вместе с петлей. Утрату орудия лова Вовка жалел больше, чем пропавшую добычу. Зато научился изготавливать петли из обычной стали́стой проволоки, серьезно расширив свой промысел. Ловилось на неё хуже, но дело стоило свеч. Рисковать с нихромовой, которую он купил от безвыходности, больше не стал.

Странные ночные лыжники

В одну из ночей, поправляя петлю, мальчик, вдруг, увидел, лыжников в маскхалатах с небольшими автоматами на груди и рюкзаками за спиной, осторожно двигавшихся друг за другом.

– А чего они хоронятся? –недоумевал Вовка, но замер и выдавать себя не стал.

Лыжники осмотрелись и пошли вдоль Белой в сторону Старой Александровки, а перепуганный парнишка, дав огромный крюк, вернулся домой. Ночь прошла тихо. Утром, осмотрев лыжню, увидел, что лыжники по ней же вернулись назад.

– Если это были немцы, то выходит они не смогли подступиться к объекту, – пояснил дядя Леша. – Значит часовые были на месте. Может и наши тренировались. А ты помалкивай.

И через много лет после войны Владимир недоумевал: «Кто же были те странные ночные лыжники»?

Самый счастливый день

На какое-то время промысел стал главным доходом семьи Макаровых. Вовка с мамой съедали бульон, а отцу доставалась большая часть мяса. И глава семьи стал приходить в себя. Заметно посвежела мать. Дядю Лешу тоже не забывали. Он в свою очередь давал дельные советы, свел со скорняком, который за умеренную плату выделывал шкурки. В качестве «средства платежа» шли невыделанные.

Мать зашкурки подшила свои и Вовкины валенки крепкой двойной подошвой, отремонтировала летнюю обувь семьи, купила полмешка картошки.

-Мы стали богатые, мам, – как-то с гордостью сказал, засыпая Вовка.

- Спи, богатей ты мой! – ответила мать.

Учебу в школе пришлось на несколько месяцев забросить. Главное – поправился отец и однажды неожиданно пришел домой. Ему дали целых два выходных дня! Дома он не был больше двух месяцев.

И через сорок лет после войны Владимир Васильевич вспоминал, что самым счастливым днем в его жизни был тот, когда он вместе с отцом в конце февраля 1943 года ходил в баню к знакомым, жившим на берегу Белой. Два часа наслаждались –парились березовым веником, мылились душистым мылом, которое принес отец. Он ещё тщательно побрился опасной бритвой. Раскрасневшиеся и довольные шли домой. За баню рассчитались, разумеется, зайцем.

– Помолодел лет на десять! – радостно всплеснула руками мать, глядя на мужа.

Но вскоре, охотничий сезон пришлось завершить. Появившиеся откуда-то лисы выгнали зайцев с левого берега Белой.

А потом пришел участковый. Соседка, написала донос, что Макаровы рвачи и кулаки. Милиционер осмотрел комнату, узнал, где хозяева работают и ушел. Ему было ясно, что кулаки в тифозных бараках с засыпными стенами не живут.

Бездушный «варяг»

Тот самый Семен Задионченко, устроивший голодомор в Уфе. Фото из открытого доступа

Не сразу, но наладилось продовольственное снабжение на 26-м заводе.

– Власти обязали сельхозрайоны организовать продажу мяса рабочим по доступным ценам, – вспоминал Владимир Васильевич. – Весной нам выделили участок под картошку. Стали, наконец, сажать вороватых поваров. Но, главное, исчез из Уфы бездушный Задионченко.

Архивный документ о голоде на заводе № 26. Документ предоставлен Национальным архивом РБ

Отец нашего героя умер в 1962 году, едва перешагнув пятидесятилетие. Сказались нечеловеческие нагрузки военного времени. Вскоре ушел и дядя Леша. Родни у инвалида не было и Вовка сам похоронил друга на Лопатинском кладбище.

Сумел окончить только 8 классов, потом армия, много лет работал в «Спецавтохозяйстве по уборке города», был на хорошем счету, получил от предприятия трехкомнатную квартиру на Новостройке. На жизнь не жаловался, но зайчатину и крольчатину после войныв рот не брал: «Жалко мне было «косых» всегда».

___
Найти фото Владимира Макарова не удалось. Он и жена давно умерли. Сын куда-то переехал. Связь с ним установить тоже не получилось.

  • 1

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЗАКОНЫ «О ДЕТЯХ ВОЙНЫ»