Стратегически СССР выиграл схватку с фашизмом еще в 1941 году
Светлой памяти остановивших врага в первые месяцы Великой Отечественной
Вообще-то, о войнах судят по их завершению, а не началу. Так же, например, как о спортивных соревнованиях, — что толку радоваться первым успешным двадцати минутам, если матч проигран, и тем более огорчаться бегуну неудачному старту, если в итоге он пришел к финишу первым? Можно сколько угодно восхищаться гениальными операциями Ганнибала, но римляне разрушили-таки его Карфаген.
А вот с Великой Отечественной в антисоветской литературе, в том числе претендующей на научность, все не так. Попробуйте найти книгу десталинизатора исключительно о победоносном ее завершении, а вот о тактических поражениях РККА в 1941—1942 гг. понаписана уже, наверное, целая библиотека. Но не в одном из ее пухлых томов нет главного — Красная армия на самом деле выиграла и этот самый трагический этап войны. И вот почему.
1. Мощь Красной армии оказалась намного выше того, что ожидали гитлеровцы
В немалой степени исход любой войны определяется подготовкой к ней, накоплением заранее необходимых сил и средств. И в этом отношении СССР существенно превзошел нацистскую Германию — советские войска в 1941 г. уже начали перевооружение, в то время как немцы получили новую технику, способную тягаться с новейшей советской, лишь два года спустя. Наша страна фактически уже до 22 июня 1941 г. работала в режиме военного времени, обеспечивая фантастический рост в оборонных отраслях в 39%, ничего подобного вполне себе капиталистическая экономика рейха обеспечить была не в состоянии.
Не удивительно, что в количественном отношении РККА по многим показателям превосходила немецко-фашистские орды, прежде всего, в танках. Проблема была в том, что размещены были соединения практически по всему необъятному Советскому Союзу, поскольку удар можно было ожидать не только с запада, но и на Дальнем Востоке со стороны Японии, а также в Закавказье от еще одного извечного противника России — Турции.
Тем не менее вскоре после начала боевых действий Гитлер признался, что если бы он заранее знал силу советских войск, то мог бы и не решиться начать вторжение. Не исключено, поэтому, что не стоило скрывать мощь РККА в той степени, как это делалось, учитывая задачу не допустить или хотя бы максимально отсрочить начало войны с фашистской Германией. Но советское командование действовало строго в соответствии с древней стратегической доктриной Лао-Цзы: «Если ты силен, покажи слабость».
Таким образом, еще до начала сражений наша страна получила солидную фору, которую вермахту удалось компенсировать за счет тактической внезапности нападения, создания перевеса на участках прорыва и в воздухе, стремительностью продвижения, а в ряде случаев и откровенным везением. Даже неподготовленный контрудар Юго-Западного фронта в июне 1941 г. вполне мог привести к успеху — окружению и разгрому группы армий «Юг», если бы не элементарная несогласованность участвовавших в нем танковых соединений.
2. Противник не смог разгромить Красную армию в приграничном сражении
Практически нигде в июне-июле 1941 г. нацистский вермахт не смог достичь своей цели, а она была проста — разгромить советские войска в приграничных сражениях, не дать возможности отойти вглубь страны. По сути, летом 1941 г. произошел ремейк 1812 г., а это говорит о том, что гитлеровцы, на наше счастье, не проанализировали причины неудач Наполеона. Опять армия нашей Родины, в это время РККА, ускользнула от противника везде практически, кроме Западного направления.
Именно там фашисты шли если не с опережением графика «Барбароссы», то, во всяком случае, очень близко к нему. Что стало тому причиной? Скорее всего, стечение обстоятельств — тут нацисты сконцентрировали главные свои силы, на Западном фронте советская авиация понесла самые тяжелые потери, что с первых же часов войны обеспечило наступающим гитлеровским танковым колоннам стратегически важное прикрытие с воздуха.
Все это привело к падению 28 июня Минска и окружению значительной части предвоенного Белорусского военного округа. На остальных участках — в зоне Юго-Западного и Северо-Западного фронтов — продвижение противника было далеко не таким успешным, что фактически и предопределило провал блицкрига, а вместе с ним и поражение фашистской Германии. Локальный успех на Западном направлении ничего не решил, поскольку туда были направлены основные резервы РККА, которые и остановили, пусть и с грехом пополам, фашистов в районе Смоленска. Так что развить успех немцам не удалось, а соответственно, фанфаронство начальника их Генштаба Ф. Гальдера о выигранной за 14 дней войне показало, что противник выдал тогда свой прорыв в районе Минска за стратегическую победу, а это было грубой ошибкой.
В Заполярье же как-либо продвинуться гитлеровцам и их финским союзникам вовсе не удалось, что в течение всей Великой Отечественной давало возможность перевозить технику, оборудование и продовольствие, поставляемые США и Великобританией. Т.е. стратегически важное для СССР окно захлопнуть не удалось. Провалились и планы нацистов по перевороту в Иране, а следовательно, помощь западных стран доставлялась и по южному направлению.
3. Фашисты недооценили уровень патриотизма и приверженности коммунистическим убеждениям советских воинов
Главный просчет гитлеровцев в последние годы как-то нечасто вспоминают, а ведь именно он предопределил исход войны — недооценка мобилизующей роли Коммунистической партии, веры многих советских людей в социализм, в его торжество. Теперь принято все это относить к патриотизму, который действительно был, но это был особый патриотизм — советский, в котором не было места даже малейшим классовым и межнациональным трениям. Фашисты надеялись, что после их первых ударов Советская власть падет, поскольку, как они полагали и полагают солидарные с ними антисоветчики до сих пор, построена она была лишь на насилии и подавлении. На деле к 1941 г. в СССР уже были воспитаны целые поколения людей, которые не сомневались в величии своей советской Родины и готовы были драться за нее до последней капли крови.
Поэтому нацисты столкнулись с яростным сопротивлением уже в первые буквально часы войны, но списали это на фанатизм комиссаров, заставляющих силой и угрозами сражаться остальных. Их не насторожило даже беспримерное мужество защитников Брестской крепости — тут они, скорее, увидели собственный просчет. Доверили ее зачистку не самой боеспособной дивизии, сформированной в основном из бывших австрийских военнослужащих. Поэтому нацисты даже не придали значения надписям, которые оставили несломленные защитники твердыни: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина!»
А должны были не только вчитаться в эти слова, но и срочно сделать выводы о том, что затяжной войны при таком упорстве советских солдат избежать будет невозможно. Но даже годы спустя гитлеровские генералы в своих воспоминаниях сожалели о чем угодно, но только не о том, что недооценили мужество советских солдат, вдохновленных патриотическим подъемом и верой в коммунистические идеи. Именно так, ведь миллионы наших бойцов вступали в ряды партии большевиков прямо на фронте, зная, чем это грозит в случае плена.
Своим яростным сопротивлением бойцы Брестской крепости не только сковали одну конкретную дивизию вермахта, но и показали, что врага можно и нужно громить. И вскоре под Ельней советские войска так и сделали — именно этот контрудар развеял миф о непобедимости нацистской военной машины. После этой первой победы провал блицкрига был предопределен. И он и случился в белоснежных полях под Москвой. А вот в том, что поля успели стать белоснежными, немалая заслуга героев Брестской крепости, защитников Одессы и Киева, бойцов, сражавшихся в окружении под Минском и Вязьмой, остановивших врага у стен Ленинграда. Этой победы не было бы без подвига Николая Гастелло, направившего самолет на колонну фашистов, без тарана Виктора Талалихина, без мученического самопожертвования Зои Космодемьянской.
4. Гитлеровцы не предусмотрели вариант действий на случай провала блицкрига
Согласно плану «Барбаросса» немецкие войска планировали встретить зиму 1941 г. на линии Астрахань — Архангельск. На деле им пришлось бежать из Калинина, Солнечногорска и Калуги. На севере гитлеровцы не то что Архангельск и Мурманск не смогли занять, но даже Тихвин вынуждены были оставить. На юге до Астрахани нацисты не смогли добраться и в 1942 г., когда все силы бросили на этот ТВД, а в 1941 им пришлось драпать из Ростова. Это поражение Гитлер воспринял очень болезненно — тут, возможно, и ему стало ясно, что война де-факто проиграна. Но признаться в этом и согласиться на «ничью» со Сталиным, как предложили знающие аховое положение в тылу командующий резервной армией Ф. Фромм и завуалированно министр вооружений Ф. Тодт, был не готов. Для него это было бы политическим крушением — вся его авантюристическая стратегия строилась на внушении себе самому, своему окружению и значительной части населения Германии какого-то своего особого дара предвидения.
Хотя то, что в 1941 г. его войскам не удалось взять ни Москву, ни Ленинград, уже само по себе означало, помимо всего прочего, что никаких сверхъестественных способностей у него не было, а вермахт больше разрекламирован, чем силен. Поэтому после крушения «Барбароссы» у Гитлера оставался лишь один дьявольский план — нанести будущему победителю СССР как можно больше потерь. В результате нацисты взрывали все, что можно было взорвать, сжигали все, что можно было сжечь, ну и грабили нещадно, вели жесточайшие репрессии против победивших их идейно коммунистов, фактически морили голодом значительную часть населения оккупированных территорий и особенно военнопленных. Это была уже просто людоедская месть за победу советских войск в 1941 году в процессе агонии третьего рейха, растянувшейся на три года.
5. Нацистской Германии не удалось избежать бесперспективной для себя войны на два фронта
Многие антисоветские исследователи не пожалели тонн чернил и типографской краски, пытаясь уязвить «наивного» И.В. Сталина, не верившего в агрессию нацистской Германии в 1941 г. Но в данном случае Иосиф Виссарионович был однозначно прав — для Гитлера это был абсолютно самоубийственный шаг, колоссальный риск, учитывая силу и гигантские просторы Советского Союза. Ведь если блицкриг не заладится, как и произошло, то ждет третий рейх неминуемо не просто война на истощение, а война на истощение с тремя ведущими державами мира — СССР, США и Великобританией.
Сталин не учел только одного — степени безумия своего оппонента. Точнее, недоучел, поскольку определенные шаги по отражению агрессии все-таки принял и весьма серьезные — войска из центральных и восточных регионов начали выдвигаться к западным рубежам, заранее был создан орган по эвакуации, так что гигантское перемещение людей и производственных мощностей на восток не было спонтанным. Но самое главное, были созданы внешнеполитические условия, при которых в случае нападения третий рейх оставался бы один на один с великим и могучим СССР и его западными союзниками, т.е. практически в полной изоляции, если не считать слабых сателлитов. Был, с одной стороны, заключен пакт о ненападении с Японией, а с другой — подготовлена почва для создания будущей Антигитлеровской коалиции с США и Великобританией. И.В. Сталин сумел сыграть на межимпериалистических противоречиях и не допустить Мюнхена 2.0.
В результате декабрь 1941 г. оказался для СССР победоносным вдвойне. С одной стороны, советские войска отогнали гитлеровских оккупантов от Москвы, а с другой — в войну не по своей воле вступили США. Милитаристская Япония ударом по Пирл-Харбору буквально заставила Гитлера объявить войну Соединенным Штатам, а вот сама Советскому Союзу ее объявлять не стала. В Токио не было безумцев, аналогичных фашистскому фюреру, — там никто не хотел войны на два фронта и немцам не советовал. Не единожды Япония безуспешно порывалась выступить посредником между Москвой и Берлином, прекрасно понимая, что крах третьего рейха приведет и к ее разгрому, что и случилось в действительности.
Триумф и трагедия 1941 г.
История не знает сослагательного наклонения. Применительно к 1941 году в одном случае — к счастью, поскольку мы не знаем, как развивались бы события, если бы РККА не отодвинула заблаговременно в 1939—1940 гг. западную границу СССР или если бы в Югославии не произошел бы в марте 1941 г. государственный переворот и фашистские войска не потеряли бы целый месяц, проводя операцию на Балканах. А вот в другом случае — к сожалению, ведь если бы у руля Германии был бы хотя бы мало-мальски вменяемый человек, а не Адольф Гитлер, то Великой Отечественной войны с ее миллионами жертв могло бы и не быть. Ну, или она бы закончилась уже в 1941 г., лето которого советские войска начали неудачно, но зато зиму встретили, говоря словами историка Д.А. Волкогонова, не только с трагедией, но и с триумфом.