Словом, неудивительно, что тема «Молодой гвардии» давно стала самой волнующей для Владимира Минаева, что он посвящает ей свои книги, очерки, статьи. И, конечно, особенно обострилась эта его работа в связи с накатом клеветы и фальсификаций, которым подверглись герои-молодогвардейцы в течение последних трёх десятков лет. Недавно, отмечая 75-летие «Молодой гвардии», Владимир Петрович прислал нам свой материал об Олеге Кошевом.

Почему они клевещут

Кроме памятной даты «Молодой гвардии», мы отмечаем в этом году 100-летие Ленинского комсомола, который воспитал и этих, и многих других славных героев Советской страны. Чтобы уничтожить страну социализма, враги начинали с уничтожения её героев. И как тут не вспомнить расправу над Олегом Кошевым, учинённую уже на старте так называемой перестройки.

Да, в 1987 году зарубежные радиоголоса начали твердить о нём как о предателе своих товарищей, призывая советских людей «пересмотреть отношение к Кошевому».

Для чего буржуазный Запад поднял тогда шумиху вокруг «Молодой гвардии»? Это была помощь М. Горбачёву, запустившему кампанию «развенчания» всего советского.

Олег Кошевой был известен к тому времени во всём мире. Его художественный образ ярко представил Александр Фадеев в романе «Молодая гвардия» — так, как и положено представлять легендарных героев с давних времён.

Ведь никто никогда не глумился, например, над Оводом из одноимённого романа Этель Лилиан Войнич. В этом образе она запечатлела характер основателя подпольной организации «Молодая Италия» Джузеппе Мадзини.

Секретарь ЦК ЛКСМ Украины В.С. Костенко сразу после вручения 4 октября 1943 года наград молодогвардейцев их родителям направил секретарю ЦК КП(б) Украины Н.С. Хрущёву записку «О популяризации героизма членов подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия». В ней он, в частности, писал: «Особенно заинтересовала литераторов фигура Олега Кошевого, которому уже посвящены хорошие стихи (в том числе Лебедева-Кумача). Судя по откликам писателей, материал о жизни и деятельности «Молодой гвардии» настолько богат и интересен, что ей будет посвящена огромная литература».

До того как появились указы о награждении молодогвардейцев, родители героев не думали о высокой оценке их деятельности. Всем было известно, как много жертв на фронтах войны, на оккупированных территориях, и матери не считали, что героизм их детей был особым и станет необходимым для укрепления духа на фронте и в тылу. Но когда судьба подпольщиков, строго скрывавшаяся оккупантами, стала для всех явной у шурфа шахты, тяжкое переживание, невыносимое горе оживили и прояснили мысли, открыли смысл странного поведения их детей и цели таинственных, загадочных поступков.

Молодогвардейцы, вступая на опасную тропу войны с оккупантами, давали клятву «хранить в глубокой тайне всё, что касается их работы в «Молодой гвардии». Все они, кроме одного, Геннадия Почепцова, выполнили этот зарок и унесли с собой очень много тайн.

И потому краснодонцы были благодарны членам комиссии ЦК комсомола Украины и ЦК ВЛКСМ во главе с Анатолием Васильевичем Торицыным, а также писателю Александру Фадееву за то, что они смогли собрать по горячим следам в той трагической обстановке немало конкретных материалов о героях Краснодонского подполья.

Из воспоминаний

Лидии Поповой

Материалы далее продолжали пополняться теми, кто знал молодогвардейцев. И вот как выглядит Олег Кошевой в воспоминаниях его современников.

Когда квартиру Коростылёва, дяди Олега, на улице Садовой, в которой жили и Кошевые, облюбовали немцы, направлявшиеся на Сталинградский фронт, Кошевые переехали на улицу Кирова, куда фашисты не заглядывали. В тот же день в этот дом перебралась и Лидия Макаровна Попова с дочкой. После оккупации Лидия уехала работать на Урал, в город Сорочинск Челябинской области. Оттуда она написала письмо в «Комсомольскую правду», которое частично я приведу.

«Товарищи работники «Комсомольской правды»! Из газет я узнала, что о подвиге краснодонских комсомольцев теперь уже знает вся страна.

На моих глазах работали члены «Молодой гвардии», вот почему я считаю обязательным поделиться своими воспоминаниями с читателями вашей газеты. Не знаю только, насколько это мне удалось, а хотелось мне рассказать обо всём так, чтобы каждый комсомолец, прочитав об Олеге и его товарищах, сказал: «Я буду, как Олег, как его друзья. И за них я буду мстить работой в тылу, пулей на фронте до тех пор, пока на нашей земле не останется ни одного фашиста».

Всё в Олеге Кошевом было, казалось бы, просто и обычно. Для него были типичны все те свойства характера, которые наша система воспитания прививает молодёжи, — гордость, уверенность в себе, высокая культура и моральное здоровье, с одной стороны, и с другой — самоотверженность и преданность делу, которому Олег отдал всего себя...

Я видела Олега в дни, когда в город пришли фашисты. Ненависть, откровенная и смелая, светилась у него в глазах. Чаще всего он уходил из дома, где были фашисты, а вечерами закрывался в своей комнате и читал. В 15— 16 лет Олег перечитал много книг из советской и западной литературы...

Не по возрасту развитый, вдумчивый и серьёзный, он внешне был рослым, здоровым, красивым. Олег говорил образно, умел увлечь слушателей горячей речью. Его манера держаться, благородство в поступках отличались духовной красотой, влекли к нему товарищей.

К осени 1942 года усилилось движение немецких войск. Олег с матерью, Еленой Николаевной, перешли на другую квартиру. У Олега часто собирались товарищи, допоздна они просиживали у него и в одиночку расходились глухими улицами. Это не было похоже на обычные вечера: не было ни песен, ни танцев, ни даже громкого разговора. Елена Николаевна чаще всего закрывала квартиру и сидела у меня, тревожно прислушиваясь к голосам за стеной, часто выходила во двор посмотреть, нет ли где полицейского...

<...> Он был очень осторожен. Из его товарищей я знала Серёжу Тюленина, имена остальных, фамилии их он никогда не произносил. Он рассказывал мне о храбрости молодёжи, как они спасли военнопленных красноармейцев из лагеря, как повесили двух полицейских и разогнали стадо скота.

Ночь под Новый, 1943 год мы провели втроём: Елена Николаевна, Олег и я. В 11 часов ночи разошлись. А утром стало известно, что предатели выдали членов «Молодой гвардии» фашистам. Было принято решение немедленно всем скрыться и пробираться к частям Красной Армии.

Мы собрали Олегу вещи потеплее, и в ночь он ушёл с товарищами — Валерией Борц, Ниной и Ольгой Иванцовыми, Сергеем Тюлениным.

У квартиры Елены Николаевны днями и ночами дежурила полиция, рассчитывая взять Олега. В доме по нескольку раз в день устраивали обыски, допросы. Уютную, заботливо убранную комнату превратили в помещение, потерявшее жилой вид: вещи были в беспорядке, мебель опрокинута. Я удивляюсь мужеству этой поистине героической матери. Усталая, измученная допросами и угрозами, она старалась казаться бодрой, выражала полную уверенность, что Олег и его товарищи уйдут.

<…> Одиннадцатого января в морозный, ветреный вечер ко мне тихонько постучали. Я открыла дверь и обмерла, едва узнав изменившегося Олега. Я заперла дверь, одеялами занавесила окна и, введя его в кухню, увидела, что он устал, промёрз. С трудом сняла с него сапоги, промокшие и замёрзшие, оказалось, что левая нога у него обморожена. Он и его товарищи три дня шли без пищи, обходя населённые пункты. Пройти к своим не удалось.

Я ни о чём не спрашивала Олега, а, заперев его с дочуркой и предупредив, чтобы они без света сидели, поспешила к Елене Николаевне. Она последние дни редко бывала дома, находилась у слёгшей от горя матери. В доме у дяди Олега, когда я туда вошла, была группа полицейских и немцев. Я спросила, чтобы отвлечь подозрение, не одолжит ли она мне соли. И когда Елена Николаевна вышла, я ей сказала, что Олег вернулся и хочет её видеть.

Вокруг нашего дома дежурили полицейские, и никто не мог даже подумать, что именно здесь находится Олег. Но дальше оставаться тут было опасно, рискованно.

Прошла тревожная ночь, прошёл день, а вечером мы с переодетым в женскую одежду Олегом тихо вышли из дому, направляясь глухими улицами и дорогами, степью и балками на хутор Таловое, где Олег должен был переждать до утра, а затем идти дальше, в Боково-Антрацит, где его не знали. Последний раз мы прощались с Олегом. Он уходил уверенный, что ещё отомстит коварным врагам за товарищей.

15 ноября 1943 года».

Из воспоминаний товарищей

Олега Кошевого по подполью

Валерия БОРЦ: «Я знала Олега Кошевого ещё до войны. Он был очень любознателен, интересовался всем и любил музыку. У меня дома была большая библиотека. Олег, как говорили мы в шутку, проглотил её сполна. Он забирал сразу по несколько книг, а через три-четыре дня возвращал их».

Анатолий ЛОПУХОВ: «Вспоминаю 1940 год, сентябрь месяц, начало учебного года, торжественное построение учащихся школы №1 имени Горького. Среди восьмиклассников я заметил рослого, широкоплечего юношу с большими карими глазами, длинными ресницами, ровными, широкими бровями, высоким лбом и русыми волосами. Выглядел он, как показалось мне, старше своих лет.

<…> Не думал я, конечно, в тот день, что с этим парнем мне придётся встречаться в жизни ещё не раз. Не думал я тогда, что мы будем вместе в тяжёлый период оккупации участниками подпольной комсомольской организации…

Свою работу в оккупированном Краснодоне мы начали с распространения листовок. Смонтировали приёмник (больше всех работал Стёпа Сафонов), установили его у Кошевых и там же слушали. Всегда собирались Ваня Земнухов, Олег Кошевой, Стёпа Сафонов, Валя Борц и я, потом к нам присоединились Жора Арутюнянц и Семён Остапенко.

Было очень трудно записывать новости, но Олег настолько приспособился, что всегда вёл записи очень быстро… В сентябре 1942 года к нам пришёл Ваня Туркенич. Наша подпольная организация в это время оформилась…

30 октября 1943 года».

Из воспоминаний

эвакуированного

Эдуарда Дембицкого

«…С первого же взгляда он произвёл на меня приятное впечатление. Светлые карие глаза, в которых чувствовались и доверие, и мягкость. Прямой нос, полные губы. Одет просто: широкие серые брюки, белая летняя рубашка.

В тот день мы пробыли вместе до позднего вечера. Говорил, наверное, больше я, чем он. Ведь рассказать мне было что. Увидев собственными глазами войну, смерть, я рассказал Олегу обо всём пережитом в эти дни. Вспомнил расстрел мирного санитарного эшелона, который шёл в тыл. Мне собственными глазами пришлось увидеть, как раненые старались отбежать или отползти от эшелона, хотели спастись. А тяжелораненые неподвижно лежали кто где. Многих из них нашла там смерть.

Услышанное чрезвычайно взволновало Олега.

В квартире моего нового товарища были чистота и порядок. У Олега — своя библиотека. И мне сразу стало ясно, почему, несмотря на то, что был он моложе меня на два года, намного больше прочитал литературы, чем я.

Так у меня появился новый друг грозных времён войны, который так близко к сердцу принял мои заботы, мои переживания. Его развитие и умение понимать события, которые происходят, были значительно выше, чем у многих из нас.

Часто слушая по радио вести с фронта, мы старались комментировать услышанное. И тут Олег проявлял наибольшую осведомлённость. Он прекрасно разбирался в том, что происходило на огромном фронте. Его мысли отличались серьёзностью взрослого человека…»

Из беседы с гвардии

старшим лейтенантом

Иваном Туркеничем

в ЦК ВЛКСМ 4 ноября 1943 года

Вопрос: «Кто из родителей членов организации знал о существовании и работе этой организации?»

Ответ: «Знала об этом Кошевая, потому что у неё на квартире мы часто собирались, она нас несколько раз предупреждала об осторожности. Вела она себя неплохо, помогала нам…

Кроме того, знали о нашей организации родители Арутюнянца, потому что у них в квартире тоже собирались. Они нам даже способствовали в этом…

Кроме того, по-моему, косвенно знали об этом родители Тюленина, но они обо всём не знали».

Из докладной записки заведующего

Центральным архивом ВЛКСМ

В.Д. Шмиткова

в ЦК ВЛКСМ (1966 год)

«Ознакомление с основными материалами позволяет сде-лать выводы, что О. Кошевой, В. Третьякевич, И. Туркенич были организаторами и руководителями «Молодой гвардии». Это подтверждается многочисленными документами. Исследования о том, на каком заседании, какого числа был избран тот или другой, представляют, конечно, интерес, но это не должно заслонять главного — героических подвигов молодо-гвардейцев. Чётких разграничений круга обязанностей между командиром, комиссаром, членами штаба, видимо, не было. В эти «молодогвардейские должности» часто вносится сегодняшнее содержание...

<…> Необходимо при публикациях по истории «Молодой гвардии» не допускать никаких противопоставлений героев, а в одинаковой степени (с точки зрения их героических подвигов) характеризовать В. Третьякевича, О. Кошевого, И. Туркенича как организаторов и руководителей организации. А также больше показывать других членов штаба и участников организации».

Перед судом памяти и совести

Конечно, этот совет лжеисторики проигнорируют: они давно окрысились на Олега Кошевого, его мать Елену Николаевну и талантливого советского писателя Александра Фадеева. Из-за этих самых лжеисториков многие никак не могут освободить свой разум от накопившейся шелухи. Её намолочено столько, что лишь настоящий и честный историк находит зёрна правды. Особенно трудно это при нынешней антисоветской власти — как на Украине, так и в России.

На страницах журнала «Молодая гвардия» (№11—12 за 1992 год) в очень интересной своей статье писатель Владимир Васильев так сказал: «Что за опасность, скажем, в том же Олеге Кошевом для современного режима? А в том, что он не с ним, причём определённо и навсегда. Живого можно купить, оболванить, склонить на свою сторону, мёртвого — никогда. Потеря невосполнимая. Убитые тоже участвуют в наших делах. И какой бы властью современник ни обладал, он чувствует на себе пристальный и беспристрастный взгляд «оттуда». Из-за предельной черты бытия исходит некая мощная социально-нравственная энергия, в свете которой вершится непрерывный суд над сегодняшними страстями... Суд памяти и совести. И чтобы освободиться от последнего, надобно развенчать и унизить его носителей, оболгать книги о них, лишить их силы примера и образца…»

Один из самых светлых образов в ряду молодогвардейцев — Олег Кошевой. Именно поэтому, как я уже отметил, с него началась расправа зарубежных и отечественных клеветников над героями Краснодона. Был даже пущен злонамеренный слух, что Олег жив и находится в Америке, что он тайно приезжал в Краснодон и его якобы видели на могиле матери (на самом деле то был киноактёр Владимир Иванов, сыгравший Олега в прославленном фильме Сергея Герасимова «Молодая гвардия»).

А потом из Америки явился некто Евген Стахив, объявивший, что он и есть Олег Кошевой, поскольку создал эту подпольную молодёжную организацию. Только была она, дескать, не комсомольской, а националистической, бандеровской. Абсурд, как говорится, дальше ехать некуда! Тем не менее этот абсурд широчайшим образом распространялся в украинских СМИ, вконец сбивая людей с толку.

Словом, невозможно (да и не нужно!) перечислять все выдумки, обрушившиеся на святой образ комсомольца, отдавшего жизнь за Советскую Родину, и на его мать, которая за помощь юным подпольщикам была награждена в своё время орденом Отечественной войны I степени. Но самое горькое состоит в том, что клеветники не унялись до сих пор.

Вот и в России продолжают выходить лженаучные труды, перепевающие мотивы того же американского эмиссара, бандеровца Е. Стахива или, например, украинского псевдоисторика В. Семистяги.

А кульминацией всей этой вакханалии стал сериал «Молодая гвардия», кощунственно выпущенный на российском телевидении к 70-летию Великой Победы.

«Правда» уже писала об этой ужасающей, возмутительной фальсификации. Там изуродованы почти все образы прекрасных советских ребят и девчат. Но больше всего досталось, конечно, Олегу Кошевому. Да мне совершенно очевидно, что с самого начала при работе над этой поделкой и ставилась такая задача — принизить, очернить, показать неким «барчуком» наиболее известного героя «Молодой гвардии». Ведь тогда тень падает и на всю организацию…

В год 75-летия гибели Олега и 100-летия Ленинского комсомола склоним головы перед памятью того, кто неотделим от комсомольской, советской славы и навсегда должен остаться примером для молодёжи будущих поколений.